Когда Альбер Эльбаз приезжал в Москву как главный дизайнер Guy Laroche, она организовала его пресс-конференцию, когда он показывал свои коллекции для YSL в Париже, ходила на его дебют для Krizia в Милане и плакала от счастья на его самом первом показе для Lanvin в Гран-Пале. Накануне вручения Альберу Эльбазу ордена Почетного легиона в Министерстве культуры Франции арт-директор Lanvivn и его преданная клиентка Эвелина Хромченко поболтали за утренним кофе в отеле Crillon.

L'Officiel: Вы уже подготовили речь для завтрашней церемонии?

Альбер Эльбаз: Нет. Просто не было времени об этом подумать. Я почти никогда не пишу речей заранее. Мне нравится импровизация, что придет в голову, то и скажу.

L'Officiel: Как правило, орден Почетного легиона вручают людям преклонных лет, а вы молодой человек - и уже орденоносец!

А.Э.: Знаете, у меня есть помощница, совсем юная девочка из Новой Зеландии, очень смешная и про­стодушная. Услышала про эту награду и говорит: «Странная какая премия, вручают ни за что!» Потом она поняла, что ляпнула, и мы долго смеялись. А если серьезно, мы работаем, стараемся сделать мир прекраснее, и раз нас награждают, значит, мы хорошо потрудились. Нам важно любое доброе слово. Ты долго идешь к своей цели, получаешь наконец результат, и когда тебе говорят «спасибо» - вот оно, счастье. Да, орден - это замечательно. Но, по правде говоря, я сейчас так занят, что мне недосуг разобраться в своих чувствах. Может быть, разберусь завтра, когда меня наградят.

L'Officiel: Сильно волнуетесь?

А.Э.: Как же иначе! Волнение — это своего рода электричество, оно необходимо. Вот только вчера Катрин Денев призналась мне, что начинает съемки в новом фильме и жутко боится. Представляете? Сколько ролей она переиграла в жизни, а до сих пор дрожит. А Ив Сен-Лоран? Однажды перед показом я увидел, как он нервно расхаживает по коридору. «Очень страшно», - объ­яснил он. Художник, который не волнуется, не горит, начинает мыслить формулами и шаблонами, - его творчество затухает. Момент истины - это как раз когда формула не срабатывает.

L'Officiel: Вы поставили диагноз точнее любого доктора! Меня тоже каждое утро поднимает с постели не солнце и не будиль­ник, а страх опоздать со сдачей.

А.Э.: У меня такой же режим. Работа, конечно, счастье, но хоть иногда надо делать передышку. Это как любовь. Ты счастлив в браке, и все же порой хочется побыть одному, соскучиться по любимому человеку, полюбить его с новой силой. Нам катас­трофически не хватает времени, чтобы думать, мечтать, созерцать. Вот что меня мучает больше всего.

L'Officiel: Я читала, что в свободное время вы любите поразмышлять. Например: почему женщины любят черный цвет? Хотят выглядеть стройнее? Заботятся о практичности? Откликаются на мрачное настроение в обществе? И эти раз­мышления приносят свои плоды. Последняя коллекция Lanvin меня просто потрясла. Эти платья-баллоны, мини, драпиров­ки и легкий оттенок рок-н-ролла... Иногда мне хочется укрыться от любопытных глаз. И при этом не выглядеть затрапезно. И продолжать излучать уверенность. Я собирала такой стиль по кусочкам, из разных коллекций. А вы вдруг взяли и решили все проблемы разом! Как вы смогли угадать, что именно мне нужно?

А.Э.: Много работал, много думал. Самый важный и мистиче­ский момент - это рождение замысла: никогда не знаешь, куда он тебя приведет. Начинаешь с чистого листа. Например, год назад я был на одном очень элегантном рауте. Он закончился, люди вышли на улицу - а там ливень стеной! Но для всех это был самый прекрасный момент вечера! Я поду­мал: надо создать коллек­цию из «мокрых тканей», если они так радуют людей. Позже выясни­лось, что эти материалы несут в себе футуристи­ческий посыл. Я потом спрашивал себя: откуда он появился? Порой, когда не можешь понять причину, ты отбрасываешь логику и доверяешься интуиции. Что интересно, очень многие модельеры по всему миру одновременно пришли к футуризму. Как это произошло? Лично я считаю, что нам его навеяла та самая «новая свободная женщина». Что-то подобное было в 60-х, когда женщины освободились от образа Барби, когда у них появилось право выбора - рожать или не рожать, учиться или не учиться... Тогда родилась социальная свобода, свобода тела, свобода действий. Но душа освободилась лишь теперь.

L'Officiel: Модельеры 60-х видели будущее моды не в развитии личности, а в развитии технологий. А нынче никто не заду­мывается, как нам придется жить в будущем, мы прекрасно знаем, какими будут машины и дома. Только нам захотелось чего-то нового - а на другом конце Земли наверняка оно уже появилось или скоро появится. Мы уже не мечтаем, мы пла­нируем. Будущее рождается сейчас... Скажите, а вы разделя­ете моду по возрастам или она едина для всех поколений?

А.Э.: Мать или дочь - какая разница? В наших бутиках можно встретить самых разных женщин - и Кейт Мосс, и Кристин Скотт Томас.

L'Officiel: Можете представить себе женщину в двадцать и в семьдесят лет в одном и том же платье?

А.Э.: Конечно, могу. Легко.

L'Officiel: Но уж аксессуары-то разные, признайтесь!

А.Э.: Да нет, не обязательно. И обувь может быть одинаковой. В нашем бутике женщины покупают одежду для дочерей, дочери приводят матерей, и нет границ между поколениями. Я тоже думал, что они будут выбирать разные аксессуары, - но нет, одни и те же. И это еще раз подтверждает мою мысль о единстве людей. Важно не то, откуда ты пришел, а то, куда ты стремишься. В современном мире все смешалось, стерлись границы между людьми всех рас и поколений. И для женщин наступает очень непростое время. Именно для женщин, а не для мужчин.

L'Officiel: Почему?

А.Э.: У мужчин все просто. Мы делаем то, что привыкли. А женщина - это пара­шют. Помните мои пла­тья-баллоны? Я задумал их как платья-парашюты. По-моему, новым Бондом должна быть женщина.

L'Officiel: Вот этот под­ход мне нравится!

А.Э.: Мужчины уже не справляются. Я смотрю на современных женщин и поражаюсь: как ей удается быть и мамой, и дочкой, и женой, и любовницей, и прекрасным профессионалом, и подругой, и общественным деятелем? А ведь они все это делают идеально! Адский труд!

L'Officiel: У мужчин более широкий угол зрения, они не заду­мываются о частностях. А женщины озабочены деталями. Власть и богатство как конечная цель ближе мужчинам, чем женщинам, которые вникают в каждую мелочь. Поэтому власть и богатство до сих пор находятся в руках мужчин.

А.Э.: Да, мы практичнее.

L'Officiel: А мы никак не можем этому научиться. Зацикливаемся на одном и том же, снова и снова реша­ем проблемы еще до того, как они возникнут. И теряем время!.. Ах, давайте лучше о частностях. Я удивлена тому, что вы служили в армии. Мне трудно представить вас с оружием в руках!

А.Э.: Я и не держал в руках оружия. Моя служба в армии была недолгой, но яркой и интересной.

L'Officiel: Чем же вы занимались?

А.Э.: Не знаю, как объяснить... Скажем так: я отвлекал воен­ных от казарменной рутины. Общался с теми ребятами, кто ушел в себя и отвернулся от общества, возвращал их к жизни. Не к службе, а вообще к жизни. Конечно, меня, как человека, посвятившего себя моде, очень удручала униформа с ее цветом хаки. Да будь она даже розовой, я отвергаю саму идею формы. В людях ценнее всего индивидуальность. Вот летом я сидел, работал над эскизами к новой коллекции, а на дворе стояло 14 июля, день взятия Бастилии, французский День независимости.

В окно я видел, как маршируют войска, как ползут танки и летят вертолеты. Смотрю на них и думаю: кому вы нужны? Скоро ничего от вас не останется, лишь воспоминания. Теперь человека запросто можно убить через компьютер, одним нажатием кноп­ки, так зачем нам танки? А три дня спустя началась война между Ливаном и моим родным Израилем. И я понял, что такова наша реальность, никуда от нее не денешься. Все время думаю: можно же найти другой путь решения проблемы, неужели обязательно воевать? Почему не договориться?

L'Officiel: Политики слишком мало думают о красоте, и напрасно. Всем известно, что женщин на свете гораздо больше, чем мужчин. Мы экономически эффективны толь­ко тогда, когда счастливы. И порой женщине достаточно бросить один взгляд в зеркало, чтобы стать счастливее. Поэтому вы, модельеры, играете очень важную роль в жизни женщин, а следователь­но, и на мировой арене. Вы производите лучшие лекарства для большей части человечества. Кажется, вы говорили, что если бы не были дизайнером, стали бы семейным доктором. Только вы уже и так доктор. Правильно, что вам орден завтра дадут!

А.Э.: А знаете, я скоро еду в Россию... Жду не дождусь этой поездки! В прошлый раз я приезжал к вам еще с Guy Laroche - и был в полном восторге.

L'Officiel: Скоро откроется магазин Lanvin в центре Москвы. Вы уже разработали проект витрины? Я знаю, вы сами придумываете оригинальные «окна» для своих бутиков во всем мире.

А.Э.: Я участвую в разработке дизайна дверей, стен, окон, ковров. Я контролирую все работы по зданию, витрины, и не потому, что не доверяю коллегам, просто не могу иначе. Я отвечаю за все - за каблуки, за пуговицы, за цветы, за каталоги. За всем слежу и большую часть дел делаю сам. На это у меня уходят все силы.

L'Officiel: Вот именно от такого перфекциониста я и мечтаю получить дельный совет. Допустим, моя цель - обновить все популярные русские сувениры. Например, матрешку.

А.Э.: А вы считаете, что матрешку нужно изменить?

L'Officiel: Я хочу показать матрешку в новом свете. Есть какие-нибудь идеи?

А.Э.: Мне она и так очень нравится.

L'Officiel: Мне тоже, но все к ней уже привыкли, а мы можем помочь ей вернуться в моду. А вы, кстати, знаете, что она родом не из России?

А.Э.: Разве?

L'Officiel: Нет. Эта японская кукла попала к нам в самом конце XIX века, и первая русская матрешка представляла собой вовсе не женщину, а витязей из пушкинской сказки. В 1900-м ее привезли на Всемирную выставку в Париж, и она имела такой успех, что вернулась в Россию настоящей знаменитостью.

А.Э.: А я думал, она в незапамятные времена родилась где-нибудь в Сибири, на ней столько одежек!

L'Officiel: Нет. Тем не менее она основной символ России в мире. Вы бы изменили матрешку?

А.Э.: А вы знаете, я бы оставил ее как есть. Это часть традиции, часть культуры, часть исторического ДНК. Я нередко бываю в Азии и с грустью наблюдаю большие перемены, слишком быстрые. Нельзя вырывать традиции с корнем. Современные писатели говорят, что в будущем придумают глобальную ком­пьютерную программу для литературного анализа. Ведь сейчас все, что не занесено в компьютер, понемногу исчезает. А большую часть мнений о том или ином литератур­ном произведении мы чер­паем не из самой книги, но из самых разных источни­ков, они-то и стираются из памяти. Все эти цифровые изменения убивают романтику, и не только ее. Например, логотип компании менять опасно. Изменился логотип - изменилась судьба. Есть вещи, которые нельзя трогать, и не потому, что они священны, а потому, что они лежат в основе всего. Нельзя же изменить мать, верно? Она есть, и все.

L'Officiel: А я регулярно отправляю маму к лучшему парик­махеру, который вовсю меняет ее, несмотря на активное сопротивление с маминой стороны, заставляю ее ходить с сумками из последних коллекций и постоянно покупаю ей самые последние духи. Почему это мать нельзя изменять? Вы же знаете, им только дай слабинку, тут же скажут «мне ничего не надо». А моей маме пока только шестьдесят. Она должна идти в ногу со временем.

А.Э.: У вас молодая мама! Она вами гордится?

L'Officiel: Надеюсь. Смотрит все телепередачи с моим участи­ем, а потом говорит: «У тебя нездоровая худоба!» Так вернем­ся к вопросу о переменах. Вы говорите «изменилось имя - изменилась судьба». А почему вы отрезали именно букву «т» в вашем имени? По-вашему, это как раз та самая плохая буква в алфавите, из-за которой буксует карьера?

А.Э.: Отличная буква. Но я в то время жил в Нью-Йорке, и все меня там звали «Альберт», а меня это бесило. Ну, я взял да убрал «т». Такие решения обычно принимаются спонтанно. И потом, надо было что-то менять в жизни. А мне как раз не нравилось, как американцы произносят мое имя.

L'Officiel: А без «т» они стали произносить его лучше?

А.Э.: Они поначалу были смущены, увидев привычное имя в другом написании. Многие решили, что это просто ошибка. А это, в общем, была шутка. Люди удивлялись, сомневались, изви­нялись: «Простите, я неверно написал ваше имя, но теперь исправ­люсь!» Я очень веселился.

L'Officiel: Вы спрашиваете женщин, что они думают о ваших платьях? Ведь вы сами платьев не носите и не можете пред­ставить, каково это. Как вы узнаете реакцию клиенток - по продажам?

А.Э.: Ну уж точно не бегаю по студии в ночи, нарядившись в вечерние платья. Как известно из истории моды, женщины-кутюрье почти никогда не делали эскизов. Ни Жанна Ланвен, ни Шанель, ни Донна Каран, ни Джил Сандер, ни Эльза Скьяпарелли. Они шли прямо от потребностей, от желаний - а мужчины начинают с дизайна, с наброска, с фантазии. Иногда я заставляю себя из прагматичных сообра­жений отказаться от наброска и танцевать от ткани, от необходимости.

Наброски очень усложняют жизнь, каждый из них мне прихо­дится обсуждать, и из одной черточки возникает целая история. В конце всегда задаю себе вопрос: будь я женщиной, стал бы я такое носить? Если да, то ставлю в коллекцию, если нет - выки­дываю. Но я никогда не думаю об этом вначале. Все проекты начинаются с мечты, с каких-то историй. Истории могут далеко меня завести, они довольно абстрактны, это не пейзажи, не цвета, не портреты. Поэтому мне все равно, куда ехать в отпуск. Мне не надо видеть Бразилию, она у меня в голове. Я предпочи­таю путешествовать по моей воображаемой Бразилии, уж она точно не разочарует. Так что фантазия - это прекрасно, не менее важно, чем энтузиазм.

L'Officiel: Но предположим, что вам все-таки дали отпуск. Я знаю, вы много путешествовали. Куда поедете теперь?

А.Э.: Главное, чтобы там можно было валяться без дела, читать и смотреть телевизор

L'Officiel: И что вам больше нравится - новости?

А.Э.: Нет, новости не люблю, в них мало приятного. Для меня телевизор - это своеобразная медитация. Я прихожу домой с работы в десять вечера и с удовольствием упираюсь взглядом в телевизор. Иногда смотрю самые идиотские шоу, они осво­бождают мой мозг. Мне необходимо хотя бы час посвятить тому, о чем не надо задумываться. Можно тупо смотреть на движущиеся картинки, и мне это нравится. А больше всего я люблю программы о путешествиях. Мне интересны разные страны, разные люди, их истории. Люблю сказочные истории со счастливым концом, как в «Золушке», - про людей, которые начали с нуля и добились всего. Люблю талантливых, ярких, зажигательных людей. Люблю, когда все хорошо и люди хорошие.

L'Officiel: Ну, хороших людей все любят, только...

А.Э.: .. .никто точно не знает, что хорошо, а что плохо.

L'Officiel: И даже если вы четко знаете, что такое хорошо, трудно распознать с первого взгляда, человек и правда хоро­ший или притворяется. Особенно известным людям - с ними все очень милы. Вдруг вы понимаете, что с вами добры из-за вашего положения. Неприятное чувство. Вас оно посещает? А.Э.: Постоянно.

L'Officiel: И как вы справляетесь?

А.Э.: Зависит от ситуации.

L'Officiel: А я заказываю порцию морковного торта и думаю: «Ну и наплевать, в моей жизни есть люди, для которых я хороша и без визитной карточки». Кстати, мне говорили, что вы любите гото­вить для своих близких друзей. Это правда?

А.Э.: Чистая правда, только я готовлю не так часто, как мне бы хотелось. Это очень расслабляет. Когда есть время, желание и все ингредиенты, лучше отдыха не придума­ешь. Нужно иногда отдыхать от своей сферы деятельности и заниматься чем-то менее тебе понятным. Конечно, я не смог бы готовить с утра до ночи, но время от времени это приятно.

L'Officiel: Вам нравятся сложные блюда для гурманов?

А.Э.: Нет-нет, рецепты самые простые.

L'Officiel: Ну, например, как вы готовите яйца?

А.Э.: Варю в кипятке, вот и все. По наитию.

L'Officiel: Вы любите вкрутую или всмятку?

А.Э.: Только вкрутую. Это какой-то психологический тест? А то я наговорю ерунды, а вы потом сделаете какие-то выводы...

L'Officiel: Да нет, никаких выводов, просто был такой фильм с Джулией Робертс, «Сбежавшая невеста». Видели?

А.Э.: Не видел. А стоит посмотреть?

L'Officiel: Стоит. Не шедевр, но забавно. Про девушку, кото­рая всякий раз сбегала с собственной свадьбы. Лучшее, что было в этом фильме, - вопрос про рецепт любимого блюда из яиц. Очень полезно вновь вспомнить о том, что все люди разные, у них разные отпечатки пальцев, и они по-разному варят яйца. Я люблю яйца в мешочек. Или пашот. Иногда варю сама. Но вообще-то я ненавижу готовить.

А.Э.: Кто вы по зодиаку?

L'Officiel: Рыбы.

А.Э.: Я так и думал. А я Близнецы.

L'Officiel: В гороскопе Близнецов написано: Они не обязательно журналисты, но в них есть что-то журналистское. Так что, коллега, следующий вопрос? Недавно вы поменяли всю упаковку Lanvin - была черная с золотом, а теперь голубая с черным логотипом. Почему?

А.Э.: Это была просто идентификация бренда, нужно было увязать его с определенным цветом. Вот у Hermes - оранжевый, а у нас голубой. Бренд стал более узнаваемым. Вообще у Lanvin был голубой период - уже после Жанны Ланвен, в конце 70-х. Так что это не я придумал. Я лишь чуть-чуть скорректировал идею, как с вашей матрешкой... Ну ладно, ладно, вы победили, небольшие изменения ей не повредят.

L'Officiel: Ага! Я же говорила!

А.Э.: Насчет матрешки я должен еще подумать. Но потом обязательно расскажу вам о своих идеях. А теперь прошу вас, последний вопрос, мне уже надо бежать на встречу с постав­щиками тканей. У меня все работают на износ, без передышки. Вот, напри­мер, только на этой неделе я подготовил все матери­алы для новой коллекции, начал основную работу. А еще до конца недели надо провести кастинги! Один вопрос, о чем угодно.

L'Officiel: Я вам нравлюсь?

А.Э.: Очень нравитесь. Правда, непривычно, чтобы главный редактор сама брала интервью.

L'Officiel: Зачем мне присылать кого-то другого, если я давно мечтала с вами поговорить? Я хочу, чтобы вы на прощанье тоже задали мне вопрос, который хотели бы задать всем главным редакторам модных журналов.

А.Э.: Я вам нравлюсь?

L'Officiel: Да, именно поэтому я здесь.

А.Э.: Ну вот, обменялись комплиментами!

P. S. «Я чувствую себя гражданином мира женщин», - начал свое выступление элегантный Эльбаз, облаченный в черный костюм с черной бархатной бабочкой и с орденом Почетного легиона на груди. Он вспомнил и поблагодарил всех. Джеффри Бина - за лучшую школу для молодого дизайнера (с 1989-го по 1996-й он был его ассистентом). Сиднея Толедано - за пригла­шение в Guy Laroche в 1997 году. Пьера Берже - за возможность встречи с Сен-Лораном в 1998 году. Госпожу Шо-Лан Вант, владелицу Дома Lanvin, которая в 2001-м открыла ему все двери и позволила разбудить спящую красавицу по имени Lanvin. Своего друга Алекса Ку, который бросил ради него интересную работу в Prada и переехал в Париж, чтобы поддержать Альбера в Доме Lanvin. И своих клиенток. «Одна моя клиентка призна­лась мне, что когда она надевает мое платье, в нее влюбляются мужчины. - Тут орденоносец весело улыбнулся. - И я подумал: может, мне уже пора примерить мои платья?»